предыдущая глава | оглавление | следующая глава |
|
В конце XVII – начале XVIII в. северокавказские народы, как и прежде, оставались в орбите международных интересов Османской Турции, Ирана и России, но в соотношении указанных стран произошли некоторые изменения. Тяжелое экономическое и политическое положение вывело на определенный период из реальной борьбы Иран. Сложившаяся ситуация благоприятствовала османам, которые, пользуясь ослаблением своего давнего противника, стремились вытеснить шаха из закавказских владений, Дагестана и через активизацию действий Крымского ханства против адыгов хотели утвердиться в кавказском регионе. Эти планы стали особо актуальными после поражения исламской экспансии в Европе и в по-следних войнах с Россией [198]. Азовские походы России в 1695–1696 гг. привели к падению важнейшего плацдарма османо-крымской агрессии против русских, украинских и адыгских земель. Присоединение Азова к России по Константинопольскому договору 1700 г. значительно повышало влияние по-следней на кавказские народы, и особенно на Кабарду. В стремлении России укрепиться на Черном море и побережье Каспия отмеченные моменты вносили новые возможности. Но Керчь и Еникале все еще были турецкими укреплениями и мешали продвижению русского флота в черноморский бассейн [199]. Поэтому Петром I был задуман план создания общеевропейской коалиции против Турции, к которой он планировал привлечь и Кабарду. Хотя не удалось организовать антитурецкий военный блок и внешнеполитический курс России сместился с юга на запад, российское правительство, учитывая имевшуюся в регионе пророссийскую ориентацию, предпринимает усилия в использовании северокавказцев в обеспечении безопасности своих южных границ. С самого начала XVIII в. спор из-за Кабарды между Россией и Турцией принял особо острый характер [200]. В ответ на укрепление русских позиций в Азове Турция неоднократно пыталась оккупировать Кабарду в 1705–1708 гг. По ее прямому указанию огромное войско крымского хана вторглось сюда в 1708 г. и потерпело сокрушительное поражение. «Никогда не слыхано было такого избиения»,– писал османский историк Фундуклу. В сообщении Г. И. Головину молдавского господаря Михайло Раковицы об этих событиях давалась такая оценка: «Хан какой срам, урон и напасть воспринял от черкезов, есть дело сие достойное слышанию, естли напредь сего от кого иного о сем вы не слыхали истинно, что уж пострадал то, чего или никогда, или от веку не видел Крым ...» [201]. Несмотря на такой исход крымские ханы не оставляли своих агрессивных планов в отношении Кабарды и неоднократно в течение последующих десятилетий пытались взять реванш.
В этот период, чтобы подорвать турецкое и иранское влияние на Северном Кавказе, Петр I направил в Кабарду и Дагестан кабардинского князя Александра Бековича-Черкасского, который убедил кабардинских князей принять участие в назревавшей войне с Турцией на стороне России [203]. Правительство Петра I обещало за такое содействие принять на выгодных условиях Кабарду в состав России на правах отдельного княжества. В грамоте Петра I кабардинскому народу от 4 марта 1711 г. были изложены договорные начала предлагаемого союза: «... и мы, великий государь наше царское величество, то ваше желание приемлем милостиво и изволяем вас к себе в подданство и оборону приняти. Только желаем, дабы вы показали к нам нынче свою службу и верность против салтана турского и хана крымского, которые против нам войну всчали, наруша мир неправедно против данных многих обещаний. И ежели будете у нас в подданстве, то не токмо с вас никаких податей требовать не будем, но и погодное вам жалование давать определим, как то получает от нас подданной наш Аюка-хан и как вы прежде сего бывали у предков наших в подданстве и получали у них жалованье...» [204]. Условия союза, предлагаемые российским правительством, отвечали интересам кабардинского общества и являлись продолжением политико-правовой традиции во взаимоотношениях сторон с середины XVI в. Со своей стороны, кабардинскими князьями были выдвинуты следующие требования: «оставить» и «не забыть» кабардинцев в случаях заключения Россией мирного трактата с Турцией; не давать Кабарду «в разорение и оборонить от неприятеля»; не посылать кабардинцев в дальние походы на службу: наделять погодным жалованьем [205]. Таким образом, князю А. Бековичу-Черкасскому удалось заключить очередной договор, закрепленной с обеих сторон присягой. Он обеспечивал кабардинцам покровительство со стороны России, военно-политическое сотрудничество с которой укрепило бы российские позиции на Кавказе. Давая определение политике Петра I в отношении Кабарды, С. К. Бушуев считал, что петровская дипломатия стремилась парализовать турецкое влияние в Кабарде и консолидировать ее как государственную единицу в составе России [206]. Летом 1711 г. в ходе кубанского похода кабардинские отряды атаковали Крым с востока, оказывая значительную поддержку воеводе П. М. Апраксину, наступавшему с севера. 20 октября этого же года кабардинцы нанесли поражение войску Мурад-Салтана, «побили 359, да полон взяли 40 человек, а других потопили и лошадей взято многое число» [207]. Указанные действия сковывали значительное количество османо-крымских войск на Кубани и тем облегчали положение русской армии на главном театре военных действий в ходе русско-турецкой войны 1711 г. Османское правительство выступило с резкой угрозой в адрес Кабарды: «Кабардинские владельцы, князья Черкасские, чего ради вы московскому государю войску пристав, наших подданных кубанских жителей разорили и войско их разбили, если бы вы, и мы бы [в] разорении не были, для чего вы на своего государя и на веру свою руку подняли. Ныне вы придите и принесите повинную, и отпустится ваша прегрешение и не разоритеся до конца, и во всякой будете милости. А буде того не учините, и в нашей воле не будете, князей ваших и узденей ни едина до вас не спасется» [208]. Заключение невыгодного для России Прутского мира предусматривало возвращение Азова Турции. В договоре ничего не говорилось о Кабарде, но Россия, связанная им и продолжающейся Северной войной, не могла официально выполнять свои обещания перед кабардинцами, не рискуя обострить вновь свои отношения с Османской Портой. В 1712 г. вместе с Александром Бековичем-Черкасским в Москву прибыло кабардинское посольство. Многие из приехавших получили награды. Петр I прислал кабардинскому народу грамоту, в которой благодарил за службу и отмечал его храбрость. Кабарде вновь была обещана помощь на случай нападения Турции и Крыма. Специальное указание об этом было послано и астраханскому губернатору Артемию Волынскому [209]. Многочисленные обращения кабардинских владельцев к царскому правительству с просьбой о помощи являются свидетельствами чрезвычайного положения Кабарды в связи с усилением агрессии Крыма [210]. Поступали они и в адрес князя А. Бековича-Черкасского [211]. Александр Бекович представил царю специальный проект, предусматривающий необходимость привлечения северокавказских народов на русскую сторону, и формирования единого фронта против турецко-крымской агрессии на Кавказе. Он рекомендовал с этой целью ввести русские войска в Кабарду и Северный Дагестан [212]. В мае 1714 г. Петр I одобрил эти предложения и предписал Сенату продумать вопрос о том, «каким образом лучше при нашей стороне удержать» северокавказских владетелей [213]. Неоднократно после этого кабардинские и русские отряды выступали против общих врагов. Но часто бывало, что Россия не успевала оказывать своевременную помощь Кабарде. Это происходило во многом и из-за того, что военный гарнизон в Астрахани находился далеко. Так, весной 1720 г. огромное крымское войско разорило большинство кабардинских селений и принудило население отказаться от дружественных связей с Россией. Крымский хан Саадат-Гирей во главе 40-тысячного войска предъявил Кабарде ультиматум, содержавший следующие пункты: возобновить плату дани Крыма и признания подданства Порты Оттоманской; выдача «4000 ясырей за бесчестье» прежнего хана, разбитого в Кабарде; плата за все военные трофеи, захваченные у крымцев [214].
Вопрос об отношениях с Крымским ханством расколол правящую элиту Большой Кабарды – княжеские роды Атажукиных и Мисостовых во главе с верховным князем Исламбеком заняли капитулянтскую позицию, а род Джамбулатовых (Жамболатовых) во главе с Арсланбеком Кайтукиным выступил сторонником активной борьбы с крымцами. Крымский царевич Салих-Гирей, чьим аталыком были Мисостовы, организовал заговор с целью истребления прорусски настроенных кабардинских князей. Описанные события привели к окончательному расколу Большой Кабарды на два политических лагеря, которые по местам своего территориального расположения получили в русских документах условные названия «баксанской» и «кашкатавской» партий. Это было логическое завершение междоусобной борьбы княжеского дома Кайтукиных, в которой к борьбе за политическое лидерство и лучшие земельные угодья в последней четверти XVII в. тесно вплелся в начале 20-х гг. XVIII в. и вопрос о внешнеполитической ориентации. Однако уже летом того же года кабардинские князья во главе с князем Арсланбеком Кайтукиным вместе с донскими казаками храбро сражались против Крыма. Между тем угроза неприятельского нашествия постоянно сохранялась. Кабардинские князья постоянно добивались от Петра I возобновить на р. Терек город, который бы служил целям обороны от нападений Ирана, Турции и Крымского ханства. В вопросе о Кабарде российское правительство в начале 1720-х гг. оказалось в трудном положении: с одной стороны, на юге необходимо было поддерживать мир в условиях войны со шведами, с другой – оно не хотело терять свое влияние на Центральном Кавказе, прерывая традиционное военно-политическое сотрудничество с кабардинцами. Отсутствие юридических прав открыто заступаться за нее при наличии определенных обязательств и серьезных планов в ней, толкало русскую дипломатию, по мнению Е. Н. Налоевой, на сложную, двойственную игру, когда она старалась всячески рассеять сомнения Порты о вмешательстве в дела кабардинцев и в то же время, постоянно обнадеживая последних обещанием защиты от неприятелей [216]. После успешного завершения Северной войны Россия вплотную приступила к присоединению прикаспийских владений Кавказа. Накануне, чтобы нейтрализовать Турцию, Петр I заключил с ней договор, по которому Кабарда была признана сферой влияния Крыма [217]. Грамота от 20 марта 1722 г. и премория турецкому послу 24 мая 1724 г., в которых была оформлена указанная позиция, являлись «тонким дипломатическим ходом, призванным скрыть истинные цели России на Кавказе, где в то время происходили сложные события» [218]. В начале 1720-х гг. вследствие ослабления Сефевидского Ирана, стала реальной угроза поглощения ее кавказских владений Турцией. Установление турецкого господства на Каспии создавало прямую угрозу восточным рубежам России. Изменения в расстановке сил соперничающих держав привели к тому, что острые столкновения переместились из Кабарды в Прикаспий. В июле 1722 г. русские войска высадились на побережье Дагестана. Активное участие в этом походе приняли кабардинские князья Арсланбек Кайтукин и Асланбек Келеметов со своими отрядами. В составе регулярной русской армии находилось воинское формирование, возглавляемое князем Эльмурзой Бековичем-Черкасским. В этот период на реке Сулаке была заложена крепость Святой Крест, куда были переведены гарнизон и жители Терского города. Это значительно укрепляло российские позиции в крае. В русском лагере на Сулаке Петр I заключил с князем Арсланбеком Кайтукиным договор о взаимной помощи, несмотря на существующее русско-турецкое соглашение [219].
Политический кризис в российском руководстве после смерти Петра
I,
а также заступление на крымский престол Давлет-Гирея
II, с которым был
заключен Арсланбеком Кайтукиным династический союз, изменили внутриполитическую
раскладку сил в Кабарде и ослабили значительно ее связи с Россией. С конца
первой четверти XVIII в. Кабарда становится вновь ареной ожесточенной междоусобной
борьбы, в которую вовлечены две внешнеполитические силы – российская и
османо-крымская. Для российского государства главная задача была достигнута.
Оно сформировало свою программу в отношении Кавказа, предполагавшую распространение
влияния в основных направлениях: от Азова до Кубани, от Астрахани к центральным
шелковым путям Ирана. По мнению авторитетных специалистов, Петербургский
договор, заключенный осенью 1723 г. между Россией и Ираном и подводивший
итог военным мероприятиям Петра I на юге, фактически отражал эту программу
[226]. |
предыдущая глава | оглавление | следующая глава |