ИСТОРИЯ МНОГОВЕКОВОГО СОДРУЖЕСТВА. К 450-ЛЕТИЮ СОЮЗА И ЕДИНЕНИЯ НАРОДОВ КАБАРДИНО-БАЛКАРИИ И РОССИИ/Отв. ред. Б.Х. Бгажноков. Нальчик: Изд-во М. и В. Котляровых, 2007. 720 с.

Монография, созданная коллективом авторов во главе с директором Института гумани­тарных исследований Кабардино-Балкарии Б.Х. Бгажноковым, представляет собой очерк истории русско-кабардинских и русско-балкар­ских связей на протяжении нескольких столетий. В определенном смысле она является со­временной редакцией академической истории Кабардино-Балкарии XVI — начала XXI в. На трактовке событий и явлений прошлого сказались изменения, постигшие после 1991 г. все российское общество в целом и в том числе ис­торическую науку.

Поводом для подготовки данного издания послужила юбилейная дата, традиционно отмечаемая в республике, — переговоры между ца­рем Иваном IV и посольством кабардинского князя Темрюка Идарова в 1557 г. На протяже­нии полувека это событие интерпретировалось как «добровольное вхождение Кабарды в со­став России». Следы такого подхода заметны в рецензируемой книге: именно эта формулировка помещена на суперобложке. Однако и название монографии, и, главное, ее содержание показывают, что кабардинские историки все же придерживаются иного взгляда на события середины XVI в. В заключенном тогда в Москве соглашении они видят не переход в подданство царю (или «вхождение в состав» возглавляемого им государства, что в те времена было равнозначным), а создание военно-политического союза между Московским государством и Ка-бардой. Наиболее близкую аналогию авторы соответствующих разделов монографии нахо­дят в античном институте симмахии — военном союзе полисов (с. 8, 57).

Представляется, что подобный подход более адекватно отражает характер двусторонних контактов не только в эпоху Ивана Грозного, но и в течение двух последующих столетий. При этом историков не должны вводить в заблуждение утверждения о «холопстве» Кабарды и ее правителей, многократно встречающиеся в различных официальных документах того времени. В рецензируемой работе такое холопство объясняется как «условное подданство, содержанием которого были союзнические отношения» (с. 65). Очевидно, эта дефиниция в дальнейшем может потребовать некоторой корректировки, поскольку до конца XVIII в. в Кабарде не замечается признаков даже некоего условного российского подданства. Да и сами исследователи констатируют, что с самого начала «Россия… строила свои отношения с Кабардой, признавая и уважая ее самобытность. Принятая в этот период (при Иване IV. – В.Т.) позиция безусловного признания Московским государством независимости Кабарды сохранялась до 1763 года» (с. 63).

В том году была основана крепость Моздок. Это событие знаменовало начало радикальной перемены во всей северокавказскоп политике России и в частности нарушение устоявшегося порядка союзнических отношений с кабардинцами. Последние, по мнению авторов, уже не являлись геополитическими партнерами России на Кавказе, как в прошлые времена. Империя обладала сильной и многочисленной регулярной армией, а к военным кампаниям на юге активнее привлекала не адыгов, а донских казаков и калмыков. К этим объективным обстоятельствам кабардинские историки добавляют несколько неожиданный субъективный фактор: для этнической немки Екатерины II с ее «нерусским менталитетом» «не имела значе­ния память о многовековом русско-кабардинском сотрудничества» (с. 137). Именно в начале ее царствования был заложен Моздок. В отличие от прежних русских укреплений он был возведен не для защиты населения от вражеских нападений, а в качестве форпоста имперской экспансии на Кавказе.

Период последней трети XVITI — первой четверти XIX в. изображен в книге как 60-летнее «покорение Кабарды» — военное противостояние русских войск и кабардинцев. С подавлением восстания 1825 г. произошло окончательное присоединение Кабарды к России. Авторы сумели избежать одностороннего изображения процессов: нет ни дифирамбов «дружбе народов», ни изображения абстрактного «царизма» в виде темной силы, возводящей «тюрьму народов». В отличие от советской историографии 1960-1980-х гг., которая оценивала данный период весьма осторожно, обходя острые углы, в рецензируемой монографии не затушевывается взрыв народного негодования и антироссийского движения в Кабарде в период ее «покорения». Эти события обозначены как русско-кабардинская война и увязываются со всей обстановкой на Северном Кавказе в первой половине ХIХ в., з том числе с разгоревшейся позднее Кавказской войной: «Можно утверждать, что этой (русско-кабардинской. – В.Т.) войной, которая стала первым этапом в вековой войне с народами Кавказа, царская Россия начала насильственное присоединение этого региона к империи, что вызвало мощное национально-освободительное движение северокавказских народов. Первыми (так в тексте. – В.Т.) знамя освободительной борьбы подняла Кабарда» (с. 166).

Заметим, что и ранее в историографии предпринимались попытки выстроить обпито линию сопротивления местных народов имперской экспансии, но обычно первым по времени массовым выступлением считалось движение Ушурмы (шейха Мансура) в Чечне 1785-1787 гг. Если же за начало долговременных военных действий на Северном Кавказе принять сражения кабардинцев и закубанских адыгов с царскими генералами в Ставрополье и Пятигорье в 1779 г., то точка зрения, изложенная в рецензируемой книге, оказывается ближе к истине.

При изложении истории своей республики авторы постарались уйти от «кабардиноцентризма», отведя немало страниц прошлому балкарского народа. Находясь в относительном отдалении от бурных политических событий и международных интриг и к тому же этнически отличаясь от адыгов (кабардинцев, черкесов), балкарцы тем не менее были очень тесно связаны с окружающими народами, и особенно с соседями-кабардинцами. Этот аспект векового соседства и сотрудничества подчеркнут в книге.

История пребывания кабардинцев и балкарцев в составе Российской империи, наряду – с традиционным изложением истории административных, судебных, социально-экономических трансформаций, развитием культуры и просветительства, свидетельствует о многократном уменьшении численности адыгского населения Кавказа в результате войн и махаджирства (исхода в Турцию) (с. 260-262). Наряду с этим в книге описывается процесс складывания многонационального населения Кабардино-Балкарии, в том числе миграции русских. Постепенное и разноплановое вовлечение населения региона в политику государства, пишут авторы, «расширяло социокультурное пространство кабардинцев… и балкарцев, способствовало формированию образа русского человека, ставшего соседом, кунаком, товарищем» (с. 186).

Дальнейшее повествование охватывает весь XX в. и доведено до мая 2007 г. Изложение истории событий после 1917 г. выстроено в соответствии с наиболее значимыми вехами в жизни всей страны, но с добавлением новых и интересных аспектов – таких, например, как дискуссии начала 1920-х гг. о целесообразности объединения Кабарды и Балкарии в одну автономную республику. Специальный параграф посвящен трагической странице в истории балкарского народа – его ссылке в 1944—1956 гг., незаконной и незаслуженной депортации по абсурдному обвинению в пособничестве нацистам. Авторы подчеркивают именно незаконность этой варварской акции, а также пишут о людских потерях, культурном уроне, тяжелых условиях жизни спецпереселенцев в Средней Азии и Казахстане.

В заключительных главах рассказывается о современной жизни Кабардино-Балкарии. Длительный кризис в северокавказском регионе не способствовал процветанию республики, которая долго находилась фактически в прифронтовой зоне. Однако жизнь постепенно входит в нормальное русло. Читатель на обширном материале убеждается, что с преодолением экономических трудностей, с налажива­нием взаимодействия между различными социальными и политическими силами, в этом субъекте Российской Федерации постепенно формируется гражданское общество.

Монография дает наглядное представление как о развитии Кабардино-Балкарии на протяжении четырех столетий, так и о сложном пути от союза с Россией к вхождению в ее состав и к единению ее народов.

В.В. Трепавлов, доктор исторических наук
(Институт российской истории РАН)
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ. М., 2008. № 4.